Пороки и их поклонники - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Притягательная, холодная и волнующая. Предназначенная для него.

Он схватился за пиво, но стакан был пуст. Тогда он быстро закурил, забыв, что Лизавета “не выносит табачный дух”.

– И что произошло дальше?

– Дальше… – Она медленно опустила веки с нарисованными синими стрелами, как бы не в силах сопротивляться ужасающему видению, представшему перед ее мысленным взором. – Меня тащили, а я… боролась изо всех сил. Мне стало страшно, но я была уверена, что мой час еще не пробил. Не знаю, почему я была в этом уверена, но знала совершенно точно и…

– Что? – спросил Архипов.

– И мне удалось вырваться и дотянуться до звонка в соседнюю квартиру! У них всегда кто-то есть…

– Знаю.

Эту коммуналку, последнюю в доме, Архипов ненавидел всей душой и все про нее знал. Про нее все соседи все знали.

Трудно было не знать, когда периодически дядя Гриша, коммунальный слесарь, бывший метростроевец, и его жена Сергеевна, бывшая ударница пункта утильсырья, занимались воспитанием внуков Кольки и Лехи, в очередной раз водворенных в семью из детского приемника, а потом начинали праздновать что-нибудь, забывая долупить Кольку с Лехой, и принимались петь.

– Мой… убийца убежал, а я осталась на площадке, и, когда дверь открылась, я сказала, что на меня только что было совершено покушение. Вместе мы осмотрели их лестничную клетку, потом лаз на чердак, и…

– И что?

– Я нашла вот это, – шепотом провозгласила Лизавета.

Архипов посмотрел.

– А что это такое? – спросил он с любопытством.

– Круг.

– Я вижу, что круг, – сказал Архипов, – похож на деревянное колесо.

– Это подсвечник, – шепотом продолжала Лизавета и оглянулась по сторонам. – Очевидно, им пользовались во время каких-то тайных церемоний. Если церемонии были посвящены силам зла, значит… Значит, зло вскоре будет здесь.

– Зачем злу подсвечник?

– Никто не знает наперед, в чем сила и в чем слабость состоит.

– Ни сила, ни слабость не могут заключаться в подсвечнике, Лизавета Григорьевна, – сказал Архипов.

Мысль о бездне его отпустила, он вновь стал гладким и трезвым, как дверца холодильника.

Деревянное колесо было пыльным, совсем старым. Кое-где на нем висели длинные капли засохшего мутного воска. Архипов попытался определить цвет, и ему показалось, что белый. Сколько лет оно валялось на чердаке?

Дом был построен при отце народов Иосифе Виссарионовиче, известном любителе большого строительства.

Вполне возможно, что какой-нибудь бедолага или, наоборот, счастливец, получив здесь квартиру, перевез из арбатского домика, предназначенного на слом, весь свой скарб. В том числе и деревянный подсвечник из сельской церковки, где его дед служил протодьяконом. Дед-протодьякон нес в семью все, что могло пригодиться в хозяйстве, и деревянный круг принес. Вот этот самый.

– Почему вы решили, что он оказался на чердаке недавно?

– Потому что это обрядовая вещь, и она тоже несет в себе силу смерти!

– Господи! – взмолился Архипов. – Ну что вы говорите! Вы же взрослая, умная женщина, Лизавета Григорьевна! Ну, какая еще сила смерти?! Деревянное колесо!

Лизавета помолчала и пожевала губами.

– Значит, вы мне не верите? – сделала она неожиданный вывод.

– Ни единому слову, – признался Архипов, – вы уж простите. Нож ваша внучка могла найти в песочнице и по глупости притащить домой. Подсвечник лежал у нас на чердаке с тридцать восьмого года. На лестнице. – Тут вдоль позвоночника его опять продрал мороз. – На лестнице у вас просто закружилась голова, и вы чуть не упали. Я сто раз говорил, что нужны сетки. На следующей неделе куплю и поставлю!

– Значит, не верите? – уточнила она.

– Простите, Лизавета Григорьевна!

– Девочку не оставьте, – попросила она горько, – пропадет ведь. Совсем одна на свете.

– Вы еще лет тридцать протянете, – пообещал Архипов, – вырастите девочкиных детей.

– Моя смерть наступит очень скоро, – возразила Лизавета, и ему показалась странным, что она как будто ни в чем его не убеждает, а просто констатирует факт. – Я должна позаботиться о девочке. Пообещайте мне, что поможете ей, Владимир Петрович!

– Чем?!

– Окажете поддержку, – неумолимо гнула свое Лизавета, – не дадите пропасть. У нас нет ни одного кровного родственника.

– Так и я не кровный родственник!

Внезапно она стала его раздражать так сильно, что он даже встал из-за стола и подошел к окну. За окном был вечер, золотистые сумерки, Москва.

Угораздило его на ночь глядя влипнуть в историю с полоумной соседкой!..

– Вы хороший человек, – возвестила Лизавета, – у вас душа кедра. Я ясно это вижу.

– Что… у меня? – не понял Архипов.

– У вас душа кедра, – повторила Лизавета. – Это крепкое, сильное, верное дерево. Пообещайте мне, что не оставите девочку.

– У-уф, – выдохнул Архипов, покорившись, – хорошо. Я вам обещаю, что не оставлю девочку. А вы мне обещайте, что, если я умру раньше вас, вы будете кормить мою собаку.

Вышеупомянутая собака, моментально поняв, что говорят о ней, забила хвостом на круглой продавленной подушке.

– Не шутите так, – смиренно попросила Лизавета, – и… напишите мне обещание.

Большими шагами – так, что пес поднял голову и с недоумением проводил хозяина глазами, – Архипов ушел в кабинет и выдернул из папки листок бумаги, чуть не порвав его.

Лизавета за дверью негромко вздохнула.

– Как девочку зовут?! – крикнул он из кабинета.

– Маша Тюрина.

– Вот, – рявкнул Архипов, появляясь на пороге, и сунул сложенный пополам листок ей в лицо, – это расписка. Обещаю Машу Тюрину не оставлять. Не дать Маше Тюриной пропасть. Только не читайте вы это при мне, а то я с ума сойду!